Жизнеописание
Александр Петрович Введенский родился в 1884 году в Черниговской губернии на Юге Российской Империи. Его отец был православным священником, и как традиция предписывала, Александр последовал за ним. В то время это было обычной практикой, и священство играло значительную роль в православном государстве. Удивительно, что несмотря на все изменения, священнический статус сохранился до сегодняшних дней, что можно рассматривать как чудо.
В 1905 году Александр Введенский получил диплом Черниговской духовной семинарии. Во время учебы он познакомился со своей будущей женой, Софьей Максимовной (девичеством Журавлевой). Впоследствии матушка Софья рассказывала внукам, что в то время, когда Александр учился в семинарии, она страстно молилась Господу, чтобы Саша стал её мужем. Молитва была услышана, и Софья вышла замуж за Александра, став ему верной и надежной помощницей в служении.
Из воспоминаний А.П.Введенского о встрече с профессором МДА Голубцовым.
Я окончил Академию в 1908 г. Следовательно, в июне сего года я простился с любимым всеми студентами профессором Александром Петровичем Голубцовым. С того времени прошло 58 лет. За это время, скажу словами А.С. Пушкина: Немного лиц мне память сохранила. Немного слов доходит до меня, А прочее погибло безвозвратно.
Но наша память подобна догорающей лампе. Вот-вот она погаснет. И действительно - погасла, а через минуту она ярким пламенем вспыхивает, освещает тьму комнаты и вы все видите, как на ладони.
Вот эти вспышки света, появляющиеся в нашем сознании при нажиме памяти, я и хочу предложить вниманию Вашего Высокопреосвященства.
Я окончил Черниговскую Духовную Семинарию первым учеником и как таковой был послан на казенный счет в Московскую Духовную Академию.
Получив прогонные (10 руб.), я 16 августа со страхом и трепетом выехал в Москву. Приехав на Киевский вокзал, я взял извозчика и переехал на Ярославский вокзал. Там уже стоял поезд на Сергиево. Но публики было столько, что нечего было и думать о получении места. Но попался носильщик, которого я и до сих пор с благодарностью вспоминаю. Он схватил мои вещи и, протолкав публику, вошел в вагон и я за ним. Мне попалось место возле окна. Напротив меня сидел солидный человек, внушающий к себе доверие по одному своему виду. Я снял с себя плащ и остался в семинарской тужурке с погонами на плечах, на которых было вышито серебром три больших буквы ЧДС.
- Это что за форма? - спросил приятным баритоном мой сосед.
Я ответил, и между нами завязался приятный разговор, который помню и до сего дне [так в письме].
- Едете в Академию поступать?
-- Да.
- Думаю, что едете во всеоружии?
- Готовился добросовестно, но что толку от моей подготовки.
- Ничего не понимаю.
- Видите в чем дело. В детстве я долго болел. И меня пичкали бромом, который совсем отнял у меня память. Поэтому я урок твержу, но через день забываю его. Так что я едва-едва донесу свои знания до экзамена.
- Ничего, ничего. Господь поможет Вам. Не теряйте только надежды на Него. Теперь по случаю знакомства нашего закусим. Я угощу Вас своими любимыми копчушками. Эта рыбка мягкая, нежная и притом очень вкусная.
Я стал было по своей застенчивости отказываться, хотя страшно хотел есть. Но мой знакомый похлопал меня по плечу и сказал:
- Довольно! Довольно!
Я, помню, оторвал хвостик от положенной на бумагу рыбки, а мой знакомый рассмеялся, положил еще другую и сказал:
- Вот ваша порция. Все поешьте и не отказывайтесь, а то заставлю еще больше есть. Сказано народом: "Гость подневольный человек"!
Закусили, а тем временем поезд подходил к Сергиево.
- Ну, давайте познакомимся. Я - профессор Академии - Александр Петрович Голубцов. А Вас как величают, молодой человек?
- Александр Петрович Введенский.
- Так вы, значит, тезка мой! Очень приятно. Отныне я Ваш помощник и покровитель. Чувствую, что Сам Господь вручил Вас моему попечению. Вашу руку
Мы подали и пожали друг другу руки. Я был на верху счастья, надежд и очарования.
В Сергиево профессор взял извозчика, усадил меня и сам сел рядом со мною. Поехали. Но едва доехали до первого домика, стоявшего на косогоре, как извозчик остановился. Громадная толпа народа перерезала нам путь. Извозчик начал кричать.
- Дорогу, а то всех вас подавлю. Разойдись!
Толпа шарахнулась в сторону и нашему взору предстала необыкновенная картина. А именно. Возле дома стоял совершенно раздетый, но в кальсонах и рубахе человек и кричал:
- Пустите, я хочу приложиться к мощам Преподобного Сергия. А жена его держала за руки и молила:
- Сережа, вернись, оденься, и я вместе с тобой пойду до Преподобного.
- Ах, Боже мой, - вполголоса пробурчал мой тезка. - Да ведь это профессор Академии и домовладелец сего дома лишнюю рюмку хватил и потому куролесит.
Александр Петрович слез с дрожек, подошел к раздетому товарищу и говорил громко, так что и я был свидетелем сего инцидента.
- Сережа, друг мой! В таком виде идти к Преподобному грешно. Ты этак оскорбишь память Преподобного и опозоришь себя. Вернись! Оденься, и мы вдвоем пойдем. Но только сперва протрезвись.
Виновник скандала повиновался и вернулся домой. А Александр Петрович сел на дрожки, довез меня до Академии, поручил швейцару отвести меня до инспектора, а сам вернулся на место происшествия.
"Какой добрый, примерный друг и сослужитель!" - подумал я.
Инспектор повелел швейцару отвести меня в комнату №1, которая была внизу квартиры. И там я познакомился со своими новыми товарищами, приехавшими держать экзамены из Полтавы, Курска, Витебска и Пензы.
Отдохнувши, я принялся повторять предметы, по которым предстоял экзамен. Экзамены начинались 21 августа. В моем распоряжении еще было 2 дня.
Первым экзаменом был письменный. Накануне его Александр Петрович вызвал меня и предложил пройтись по прекрасному саду, расположенному перед Академией. Как только мы вошли во внутрь сада, профессор предложил посидеть и отдохнуть.
Я любовался зданием Академии. Профессор неожиданно задает вопрос:
- А помните, какой писатель назвал русский народ богоносцем? и почему?
Я ответил: - Ф.М. Достоевский, который знал идеалы русского народа, его пастырей и учителей, воспитавших его на Евангелии и Библии.
- Прекрасно. Вы ещё на досуге продумайте эту тему.
Я два дня думал по этому вопросу, а через два дня Инспектор Академии давал ним экзаменационную тему по русскому письменному: "Воспитательное значение Библии". Я написал благодаря А.П. - на 5.
Сердечное спасибо тебе, мой добрый учитель! За эту помощь я ежедневно утром и вечером молюсь Творцу Вселенной о упокоении твоей доброй души.
Поступив в Академию, я первым долгом счел познакомиться с её библиотекой. Мне передавали прямо таки басни о всезнающем библиотекаре Попове. Говорили о нём, что он знает так хорошо библиотеку, что назови ему любую книгу, и он скажет - в каком шкафу, на какой полке стоит она.
Захожу в кабинет библиотекаря, вижу - сидит Александр Петрович и возле него куча книг. То библиотекарь подобрал нашему папе нужные ему книги. И я заметил, что наш папа никогда не обременял служителей доставлять ему на дом книги. Всегда сам приносил домой и журналы и книги. С библиотекарем он дружил, сам нес да благодарил его за услуги.
В первое воскресение после начала занятий я пошел в Академическую церковь. И там сразу заметил Александра Петровича. Стоял он и молился. Крестное знамение полагал истово, благоговейно и кланялся в пояс. Сначала я думал, что он старообрядец, но оказалось - настоящий православный христианин. Приятно было видеть чистоту православия в его лице. Замечу кстати, что его примеру следовали и студенты всех курсов Академии, а также посещавшие храм из Сергиева Посада.
Как-то раз мой товарищ Щетинин, живший в одной комнате со мной, пришел поздно вечером и говорит:
- Товарищи! Я только что из гостей, был у проф. Голубцова.
- Как же ты попал к нему? - все чуть не разом спросили его.
- А сам профессор позвал меня к себе и попросил меня переписать красивым, четким почерком для печати его рукописи. Сначала я с трудом разбирал его рукописания, а после привык и без труда разбирал его археогогические сочинения. Платит он с листа. И платит очень для меня сходно. Зато супруга его, Ольга Сергеевна, потчует дивными пирогами. Я согласен отказаться от гонорара, но от пирогов - никогда. Такие они вкусные. Куда нашим кондитерам.
Профессор в присутствии Щетинина рассказывал все академические новости. И мы, студенты, завидя Щетинина, спрашивали его, а ну-ка расскажи, что там в сферах слышал. А Щетинин, бывало, отвечал: "Новости не так вкусны, как подовые пироги". И тут в сотый раз описывал их. А раз принес и с собой для пробы. И я пробовал и находил, что таковых действительно не едал на своем веку.
Начались беспорядки. Они порождены были группой наших братушек - Болгар, Сербов, Черногорцев, Румын, Греков, которых в Академии было достаточно, которые не учились, а только играли в карты, пьянствовали, развратничали. Они и подняли шумиху, звали к забастовке. Русские студенты, прежде чем дать свое согласие, порешили узнать мнение проф. Св. Писания Нового Завета Муретова, задав ему такой вопрос: не противоречит ли Св. Писанию забастовка?
Профессор явился на сходку и в присутствии Ректора Еп. Евдокима и др. профессоров дал такой ответ: если вы добиваетесь хорошего, то можно, а если плохого, то нельзя.
Но тут поднялся Александр Петрович и сказал:
- Дорогие студенты! Я очень рад, что вы хотите согласовать свое поведение со словом Божиим. Позвольте в таком случае напомнить слова Ап. Павла: "Всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власти, аще не от Бога. Тем же, противляяйся власти - Божьему повелению противляется". Так и вы, дорогие студенты, поступайте, и Бог благословит ваше доброе намерение. Забастовка была сорвана. Ректор Академии, благословляя Александра Петровича, сердечно благодарил его за спасение. Но после братушки привели патентованных агитаторов, и они повернули дело по-другому.
Церковная археология читалась в Академии на 3 курсе. Но я, не дожидаясь пошел к Александру Петровичу еще на 1-м курсе.
Читал он в 4-й аудитории. Я пришел, уселся на последней парте и стал ожидать.
После звонка он через одну минуту тихонько открыл дверь, вошел в аудиторию и остановился. Высокий, представительный, с небольшой бородкой, он выслушал молитву и, поклонившись направо и налево, взошел на кафедру и стал говорить о стилях древних и новых храмов. Подробно остановился на византийском стиле и стал художественно описывать константинопольский храм Св. Софии.
Во время описания я заметил, что румянец появился на его щеках, глаза горели и он был один восторг, одно очарование.
Вот все крохи, которые сохранила мне память о Вашем папе. Общее мнение
Самый тихий,
Самый кроткий,
Самый благородный,
глубоко верующий -
самый трудолюбивый
и к студентам относился
как брат, более - как родной отец.
Мир праху его!
В 1909 году Александр окончил Московскую духовную академию, получив степень магистра богословия. Он был рукоположен в священники 14 сентября того же года и назначен законоучителем в 2-й мужской гимназии в Одессе. С 1915 по 1919 годы отец Александр служил законоучителем в Одесском реальном училище, которое имело свой храм во имя святого благоверного Великого Князя Александра Невского. В 1919 году его назначили священником Вознесенской (Мещанской) церкви в Одессе. В 1925 году он стал настоятелем Ботанической церкви. В 1927 году он присоединился к митрополиту Иосифу (Петровым), не поддержавшему политику митрополита Сергия (Страгородского) в отношении советской власти. Через четыре года отец Александр стал духовным руководителем Алексеевской церкви.
В городе Одесса священник был известен своими диспутами с обновленцами, и в первые годы революции он открыто обличал обновленческую ложь, созданную большевиками. Его отвага спасла многие души от соблазна, так как беспорядки затронули многих православных жителей Одессы. В те времена священник рисковал жизнью, ведя диспуты на улицах города, где стрельба была обычным явлением. Он был одним из немногих священнослужителей, получивших образование до революции, и поэтому местные большевики постоянно информировали Москву о его деятельности. В результате в 1933 году ему было назначено три года ссылки на Беломорканал из-за опасности, которую он представлял для советской власти.
В 1936 году отец Александр был вынужден временно уйти на гражданскую работу из-за гонений на православные храмы и духовенство, вызванных "безбожной пятилеткой" советской власти. Промысл Божий направил его в Уральский край, где в те времена количество православных было значительно меньше, чем в других частях России. Несмотря на опасность, отец Александр не боялся защищать правду, что нашло свое отражение в документах Государственного архива.
Протоиерей Александр Введенский обратил внимание на ряд критических моментов в первом издании учебника "История СССР" 1937 года, который был под общей редакцией профессора А. В. Шестакова. Свои замечания он отправил в Москву, где по указанию Жданова профессор Шестаков принял участие в беседе с протоиереем Александром. В итоге были внесены поправки в последующее издание учебника.
В 1937 году отец Александра пережил большую трагедию, когда был казнен его брат Павел Петрович, выдающийся человек. До революции он закончил учебу в институте восточных языков, а во время гражданской войны работал переводчиком при дворе Эмира Бухарского. Он жил в Москве до своего ареста и в том же году стал мучеником, почитаемым отцом Александром митрополитом Иосифом (Петровых).
В те времена священника сопровождала другая тяжелая утрата. Отсутствие возможности регулярно совершать богослужение было для него большим духовным испытанием. Однако он находил утешение в словах апостола Павла: "Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?" (Рим.8:35). Он находил уверенность в том, что ни "высота, ни глубина, ни другая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим.8:39). Сам по себе он был разным: работал бухгалтером, ревизором на заводе, и учителем русского языка. Но каждый день находил времени для молитвы, потому что воздействие молитвы к Творцу вселенной не знает ограничений. На его работе уважали и даже премировали за образцовое выполнение своих обязанностей. Истинно верующий человек всегда выполняет свою работу добросовестно. Более 14 лет отец получал оживление в труде обычного советского гражданина, пока в 1951 году ему не были поручены обязанности в приходе в городе Троицк, Челябинская область. В 1953 году за его долгие и усердные труды ему была присвоена митра. Протоиерей Александр Введенский был известной фигурой в церковных кругах того времени. Он имел хорошие связи с высшим духовенством и был близок к управляющему делами Московской Патриархии, протопресвитеру Николаю Колчицкому.
Уникальное свидетельство из жизни протоиерея Введенского
В 1953 году м.Антония (Н. М. Желтовская) написала письмо о. Александру Введенскому, в котором она обсуждает образ Козельщанской Богоматери и жизненный путь М. В. Капнист.
"Здравствуйте, возлюбленная о Христе сестра Антония!
Приношу глубокое, сердечное спасибо Вам за письмо, внимание и исполнение моей просьбы. Хотя образ еще не получен, но я верю и надеюсь, что он будет, и тогда первые молитвы перед ним я вознесу за Владыку Паладия, за игумению Иннокентию, за Вас, сестра Антония, и за всех сестер Вашей обители.
Вы просите меня описать историю моего знакомства с Марьей Владимировной Капнист и ее последние дни жизни у меня. Извольте. Я с радостью делаю это, потому что история эта весьма знаменательна, поучительна и интересна
Когда я учился в 5 кл[ассе] Черниговской духовной семинарии, мне попалась в руки "История Козельщинской Б[ожией] М[атери]". Я прочитал и усумнился. Я не поверил, чтобы девушка, 2 1/2 года не владевшая ногами, сразу встала и пошла, едва приложившись к образу. И тут же решил, как Фома неверный: "Пока не увижусь с одним из свидетелей чуда, т. е. с очевидцем чуда, не иму веры". Таким образом червь сомнения закрался мне в душу и точил ее каждый год моей жизни. А образок все чаще и чаще попадался мне на глаза, напоминая о грехе моей юности. Например: когда я поступил в Московскую духовную академию, я спал рядом со своим товарищем, в изголовье которого висел образок Козельщинской Б[ожией] М[атери]. Родители невесты благословили меня К[озельщинской] и[коной] Б[ожией] М[атери]. Первый молебен, когда я назначен был законоучителем Одесской 2 гимназии, был заказан К[озельщинской] и[коне] Б[ожией] М[атери]. Первый вопрос, заданный мне в 8 классе учениками, был вопрос о К[озельщинской] и[коне] Б[ожией] М[атери]. Т. е. тот самый вопрос, который смутил мою душу. Знаменитый Фесенко, издатель хромолитографированных иконок, предложил мне написать краткую историю К[озельщинской] и[коны] Б[ожией] М[атери]. И так далее.
В 1920 [1] г., когда хлынул поток беженцев в Одессу (в то время я был протоиереем Одесского собора), ко мне пришла одна беженка по фамилии Армашевская снимать комнату. Она понравилась мне, и комнату я сдал ей. Вечером того же дня она попросила меня на чаек. Я прихожу и вижу на стене образ К[озельщинской] и[коны] Б[ожией] М[атери]. Я немного смутился. Она заметила моё смущение и спрашивает, в чём дело. Я рассказываю ей то, что Вам сейчас пишу. И замечаю, как её лицо меняется, глаза наполняются ужасом, она схватывает голову свою руками, потом берет меня за руку и говорит мне:
- Господь услышал Вашу молитву. И перед Вами не свидетельница чуда, а сама виновница чуда. Я - Марья Владимировна Капнист.
- Но Ваша фамилия Армашевская? - спрашиваю я.
- Да, но это по мужу. Надо Вам сказать, что я, получив исцеление, дала Богу обет никогда не выходить замуж. Но нарушила этот обет, и как же Господь наказал меня. Мой муж оказался горьким пьяницей. От него я имею сына и дочь. Он умер от запоя. Потом я вышла замуж за профессора Армашевского [2], бывшего городским головою г. Киева. Как я любила его. Но его расстреляли и я бежала сюда.
- Так расскажите, как же Вы исцелились, - спросил немного пришедший в себя я.
- А вот слушайте. Я училась в Полтавском институте благородных девиц. Училась хорошо. Была общей любимицей. Меня чуть ли не на руках носили, п[ри] ч[ем] отец мой, когда приезжал в институт, то всем-всем подарки привозил: и подругам, и начальнице, и воспитательницам. Любимым моим занятием было прыгать по лестнице, по ступенькам сверху вниз. Сначала через две, потом через три. А раз перепрыгнула через пять. И впервые почувствовала боль в ступне ноги. Сначала скрывала эту болезнь. Но она становилась всё острее и больнее. Воспитательница обратила внимание, пригласила врача, и оказали первую помощь. Но боль не унималась. Появилась опухоль, стало выкручивать ногу. Пригласили профессоров из Киева. По делнем [3] совещании забинтовали в гипс. Так пролежала до св. Пасхи. Родители мои собирались в храм. И меня звали. Но я подумала, что буду там всем в тягость, и не поехала. И хорошо сделала. Когда они уехали, со мною случилось новое несчастье. Вторую ногу стало выворачивать. И я пережила новые мучительные боли. Вызвали экстренно врачей и вторую мою ногу залили в гипс. И вот 2 1/2 года лежала я в гипсе, как труп. Сколько приезжало врачей из Москвы, Харькова, Киева, не помню уже. И вот как-то домашний фельдшер дал совет обратиться к парижскому профессору Шарко, слава которого гремела по всей Европе.
Может быть, у дочери Вашей болезнь возникла на нервной почве, - говорили фельдшера. Отец мой на всё готов был, лишь бы помочь мне. И он написал Шарко. Тот ответил, что специально в Полтаву не поедет, но в Москве готов осмотреть больную дочь. Назначен был день приезда Шарко в Москву. Начались приготовления к отъезду. Мучительные были дни. Мать почти оставила меня одну. А я каждую минуту зову ее посидеть, поговорить, успокоить. Наконец, мама устала от моих просьб и раз приходит и приносит мне образ Б[ожией] М[атери] и говорит:
- Маша, вот наш фамильный образ. И в нашей семье живет такое предание: если кто из больных приложится к образу и почистит его, тот обязательно выздоровеет. - С этими словами и подает мне образ Б[ожией] М[атери] - а я тут же подумала: хочет отвязаться от меня. Но я образ все-таки взяла и полотенцем отерла его и, усмотревшись в лик Божией Матери стала молиться:
- Пречистая Богомати! Я - калека. Мне горькая жизнь уготована. Возьми меня к Себе или восстави от одра болезни.
В один миг сильная боль, появившая[ся] в позвоночнике, заставила меня закричать и лишила меня сознания.
Все сбежались на мой крик. Я вскоре очнулась и почувствовала, что ко мне вернулась способность владеть ногами.
- Мама! Я исцелилась! - воскликнула я.
- Перестань, Маша, этим не шутят.
- Но посмотри, посмотри, я шевелю ногами.
Действительно, я исцелилась. Позвали врача, сняли гипс, я поднялась, села на кровати, а потом бросилась на шею матери. Но ноги ослабели, и я снова улеглась на постель. С этих пор я быстро стала крепнуть и к отъезду в Москву ходила, как и все.
Я не стану описывать, как мы поехали в М[оскву], что говорили профессора и что говорил Шарко. Скажу только, что Шарко сказал отцу: "Если бы не профессора, лечившие больную, то я не поверил бы Вам".
Весь 1920 г. М[ария] В[ладимировна] прожила у меня, на Кузнечной ул., д. 14, кв 19. Жила она тихо, спокойно, часто посещала церковь, а вечера проводила с моей семьей в душеспасительной беседе. К концу года появились у нее нарывы на голове и оч[ень] большие. Она почувствовала надвигающуюся смерть и причастилась. Исповедь ее была на редкость глубокая - сердечная, христианская. Умерла в полном примирении со всеми. Последние ее слова были: "Господи, спаси от бед сестер моей обители. Батюшки, никогда не забывайте в своих молитвах моих дорогих сестер". И с этой молитвой умерла.
Похоронена она мною в 1921 г. на Одесском 3-м кладбище под фамилией Армашевская (по 2-му мужу).
Мир праху ея и вечный покой ея душе!
Письмо кончаю, а посылки с образом до сих пор нет.
Среди полтавского духовенства нет ли протоиерея о[тца] Григория Лысяка, моего бывшего сослуживца по Одессе? Пишут мне, будто он в Полтаве.
Еще одна просьба: 6/ХII по новому ст[илю] помолитесь о здравии моем.
Есть ли в Полтаве сушеные белые грибы и в какой цене? Я вышлю денег, и попрошу выслать 3 кг.
Душевно Ваш прот[оиерей] Ал. Введенский".
П. Н. "Только что получил повестку на Вашу посылку. Сколько радости, сколько благодарности наполняют мою душу. Глубокое, сердечное спасибо всем, порадовавшим меня.
Благодарим Вам молитвами"
Тридцатого июня 1953 года отец Александр становится настоятелем Михаило-Архангельской церкви в уральском городе Кушва. В течение двух лет он занимает должность благочинного 3-го округа Свердловской епархии. Период служения в Кушве особенно запомнился его внуку Михаилу Константиновичу Введенскому.
Свидетельство о Кушвинском периоде жизни А.П.Введенского из книги о почитаемом в курганской и шадринской епархии священнике Григории Пономареве
Протоиерей Александр Введенский - известный русский духовник и писатель, он известен своими мудрыми религиозными текстами и является автором множества книг по основам христианской веры. В своей работе он посвятил себя проповедованию и изучению Священного Писания, стараясь донести до людей простую и понятную веру.
К моменту знакомства отца Григория и матушки Нины с протоиереем Александром ему шел уже шестьдесят второй год. Протоиерей Александр Введенский был из духовного сословия. Окончив Московскую Духовную Академию со степенью магистра богословия, он был рукоположен в сан священника и назначен законоучителем Одесской мужской гимназии. Позднее он - законоучитель Одесского реального училища и настоятель Вознесенской церкви города Одессы, а затем - настоятель Алексеевской церкви, там же. Не обошли батюшку и сталинские репрессии. С 1933 года он в течение трех лет трудился на Беломорканале как ссыльный.
Долгое время был на гражданской работе. Начиная с 1951 года отец Александр продолжает служение в Православной Церкви. Сначала он служит в городе Троицке Челябинской области. А позднее, в 1953 году, его назначают настоятелем Михаило-Архангельской церкви в городе Кушва Свердловской области. В это же время в кушвинский храм получает назначение и диакон Григорий Пономарев, только что вернувшийся с Севера. Тут и состоялось их знакомство, перешедшее в сердечную дружбу.
Близкому общению способствовало и то, что они жили в одном доме. Отец Александр с матушкой на втором этаже, а отец Григорий с семьей - на первом.
Кипучая энергия, с которой отец Григорий, истосковавшийся по приходской жизни, окунулся в церковные дела, очень радовала отца Александра и поощрялась им. Двух пастырей особенно сближало то обстоятельство, что оба они были из семей потомственных священнослужителей, оба претерпели гонения за исповедничество веры. Связующим звеном в их искренней дружбе явился, очевидно, и постоянный интерес отца Григория к богословским знаниям. У отца Александра была богатая духовная библиотека. Очевидно, она сохранилась еще с тех пор, когда он преподавал Закон Божий в одесских мужской гимназии и реальном училище. Об этом говорит и тот факт, что в архиве отца Григория находится несколько перепечаток из духовных книг, выпущенных еще до революции в Одессе.
Так, к огромной радости отца Григория, по прибытию из многолетней северной ссылки он получил редкую возможность пользоваться богатым книжным наследием, чудом сохранившимся во времена гонений. Отец Александр, несомненно, оказал большое влияние на формирование богословского стиля отца Григория. Возможно, что именно по его совету отец Григорий в первый же год после освобождения подал прошение на обучение в Ленградской Духовной Семинарии. Их ежедневные, скорее, ежевечерние беседы затягивались порой заполночь. Батюшка Александр был очень мягким, приятным в общении человеком. Приезжая в Кушву на каникулы из Свердловска, я всегда чувствовала какое-то особенное внимание и любовь, с которой меня встречали не только родители, но и отец Александр с матушкой. Отец Александр много лет, еще в годы своей жизни в Одессе, работал и общался с молодежью. В нем ярко ощущалась преподавательская жилка. Мы часто собирались за вечерним чаем в его доме. Сидя за этой неторопливой трапезой, мы подолгу беседовали, обмениваясь мнениями по разным вопросам. Устремив на меня живые, ласковые глаза, отец Александр вдруг неожиданно вопрошал: "А что думает по этому поводу наша молодая барышня?,). Я же, действительно еще очень молоденькая, почти подросток, бойко отвечала ему, воспринимая его как своего дедушку.
Примостившись на их старинном широком диване, куда матушка тут же приносила теплый плед, я прислушивалась к неторопливым и, как мне тогда казалось, "взрослым" разговорам. Отец Александр был потрясающий рассказчик. Слушая его, я внимательно разглядывала старинные фарфоровые "безделушки" в серванте, толстые золоченые корешки книг в шкафу и ... плавно попадала в объятия сна. Меня так и оставляли спать до утра под мягким, уютным пледом.
Батюшка с матушкой очень любили детей. Не помню, чтобы к ним когда-то приезжали родные. Видимо, время и годы разлучили их с близкими, дорогими людьми, которые остались на черниговской и одесской земле - родине отца Александра. Отец Александр и его матушка были очень добрыми и гостеприимными людьми, в их доме всегда был уют и порядок. Но особенно они любили, когда в гости к ним приходили молодой диакон Григорий Пономарев и его матушка. Отец Александр, вынужденный оставить работу законоучителя, очень скучал по преподавательской деятельности, и их тесное общение с отцом Григорием, который был внимательным собеседником, в какой-то степени возмещало ему любимое учительство. К тому же, отец Александр был замечательным проповедником, и этому дару учился у него отец Григорий. Отец Александр служил в Церкви вплоть до 1962 года. Будучи настоятелем нижнетагильского Казанского храма, в 78-летнем возрасте он был почислен заштат. Скончался отец Александр в 1973 году в Екатеринбурге. Похоронен на Широкореченском городском кладбище. Упокой, Господи, душу этого светлого пастыря и его матушки.
Воспоминания родного внука отца Александра отражают его детство, проведенное в уютном домике дедушки. Он вспоминает, как его отец привозил его и брата к дедушке на Рождество Христово. Поезд до станции "Гора Благодать", лошадка с санями, уютный домик дедушки, автомобиль «Победа» - все это создавало особенную атмосферу, которая оставила неизгладимое впечатление на ребенка. Возможно, именно тогда возникла его страсть к автомобилям, которая впоследствии привела его к профессии водителя.
Когда нас встречали дедушка и бабушка Софья Максимовна, мы всегда чувствовали радость и теплоту. Они усаживали нас за стол после долгой дороги, и перед тем, как начать трапезу, мы все вместе молились. Бабушка готовила нам очень вкусный борщ с маслинами, который запомнился мне на всю жизнь. Мы также помним, как перед обедом нам наливали по рюмочке Кагора.
После еды мы также произносили молитву. Отец Александр был очень строгим в соблюдении поста, в то время как нам разрешались некоторые исключения. Интересно, что меня крестили в той же Михаило-Архангельской церкви в городе Кушва и дали имя Михаил.
Отца Александра Введенского поминали как очень доброго человека. Никому не отказывал в совете: и мне, и брату, и разным людям. Он был уважаем в своей области, и к нему приходили за помощью даже представители советской власти. Он иногда шутил со мной, называя мое имя «Мишутка» и рассказывал интересные анекдоты. В документе советской эпохи фиксируется его мнение о борьбе с сектантством, которое объединяло интересы Церкви и государства в те времена.
В 1960 году отцу Александру было назначено настоятелем Казанского собора в Нижнем Тагиле, где он провел семь лет. В 1962 году он вышел за штат и постоянно переехал в Свердловск. Внук протоиерея Александра Михаил Константинович рассказывает, что его дедушка, посещая многие службы в церкви Иоанна Предтечи, всегда ходил в рясе с наперсным крестом. Много людей приходило к нему за советом в его дом на улице Крауля 3, который находится там и по сей день.
Моя семья жила по своим правилам, и нам было тяжело встречаться с дедушкой в обществе из-за того, что в советское время священники были вне закона, и нас считали священниковыми внуками. Но мы не могли жить изолированно, у нас были друзья. Когда в 1968 году дедушка предложил мне работу шофером в церкви на новой машине «ЗИМ» я отказался из-за условия отказаться от членства в «комсомоле» что означало бы разрыв с друзьями. Дедушка любил слушать передачи радиостанции "Голос Ватикана" и мы записывали их для него. Моя мама Наталия Сергеевна печатала его работы на машинке с рукописи, возможно, среди них была и его работа "Причины религиозных сомнений". Дедушка был добрым и веселым, но иногда бывал строгим. Отец всегда защищал интересы Церкви, даже в тяжелое время, когда государство боролось с неподдельными верующими. У меня есть документ, где дедушка в 1962 году боролся за правду, обличая инспектора Тихомирова. Он написал письмо министру финансов, доказывая неправоту в его действиях.
В период после Хрущевской «оттепели» Гонения на Русскую Православную Церковь возобновились с новой силой. Многие православные храмы, возвращенные верующим во время Великой Отечественной войны, были уничтожены или закрыты. Несогласие с советской властью жестоко наказывалось, и поэтому противостояние сталинским аппаратом требовало от священника определенного мужества и крепкой веры, которая учит человека не бояться никого, кроме одного Бога. Вот каким был протоиерей Александр Введенский.
Известный священник обладал удивительным даром: он без труда мог общаться о вере с любым человеком, даже с тем, кто относился к Церкви враждебно. Однажды в поезде один из пассажиров пытался высмеять отца Александра, указывая на его бороду и подрясник с крестом на груди. Несмотря на издевательства, священник ответил: "Вам, кажется, не нравятся люди с бородой? Так значит, Вы не уважаете Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Ленина?" Этот ответ вызвал у возмущенного пассажира недоумение. Батюшка легко отражал любые нападки против веры и Церкви.
Виктор Константинович Введенский, внук отца Александра и брат Михаила Константиновича, углубляет и обогащает представление о духовной личности своего деда.
Воспоминания о дедушке, Александре Петровиче, остаются выдающимся. Он был могучим стариком с умными, проницательными глазами, длинной благообразной седой бородой и тяжелыми, натруженными руками. В жизни ему пришлось перенести множество испытаний, но он всегда обращался к Богу и учил нас с братом Михаилом делать то же самое. Дедушка был очень требовательным к себе и к другим. Он утверждал, что религиозные сомнения посещают всех людей, независимо от их возраста. Он считал, что религиозные сомнения - это тяжелое, мучительное состояние души, и что пастырям следует помогать людям разрешить эти тяжелые душевные переживания.
В своих разговорах с нами, его внуками, дедушка часто отмечал, что в преходящие времена многие представители церковной иерархии, особенно монахи, пренебрегали наукой, считая ее ненужной для верующего человека, и поэтому не читали книги научного содержания. Однако современные ученые приходят к выводу, что без религии наука становится слепой, а без науки религия лишается той базы, которая необходима сомневающимся людям. Религия и наука, словно два крыла одной птицы, помогают возвысить душу к Божественной истине и развеять религиозные сомнения у тех, кто идет к вере через разум.
В своей книге "Причины религиозных сомнений" дедушка использует примеры из жизни известных людей, чтобы подтвердить многие исторические события, описанные в Библии. Он обращается к науке, чтобы показать, как можно развеять религиозные сомнения людей и привести скептиков к вере, основываясь на научных доказательствах. Глубокое видение дедушки Александра Петровича впечатляет. Он замечает, что в Библии есть "слабое место", которое вызывает множество разногласий. Он имеет в виду язык Библии, так как книга написана на различных языках, многие из которых уже забыты или считаются мертвыми. Для проверки перевода многих мест из Священного Писания нередко приходится обращаться к науке, по его мнению.
В книге Бытия описывается творение человека, где Бог создал его из земли и вдунул в него дыхание жизни. Некоторые атеисты изображают этот момент как Господь сотворяет куклу из глины и после этого оживляет ее. Однако, если мы обратимся к словарю еврейских слов, мы увидим, что слово «земля» в тексте означает "измельченный состав земли". То есть, научно говоря, человек был сотворен из тех же элементов, из которых состоит земля. Поэтому научно объяснение происхождения человека подтверждается, в то время как библейское объяснение часто подвергается насмешкам.
Дедушка и бабушка Софья Максимовна были людьми с глубокой верой. Они всегда были приятны в общении и учили только хорошему.
Дедушка Александр Петрович Введенский был знаком с выдающимися людьми своего времени. Он встретился с профессором-офтальмологом Филатовым, который признался ему, что перед тяжелыми операциями он заказывал водосвятный молебен и молился Богу, что придавало ему спокойствие и помогало успешно проводить операции. Дедушка был известен своими победами в религиозных диспутах, в том числе и с Луначарским. Он верил, что религия полезна не только верующим, но и науке, и что она необходима во всех областях жизни, включая войну, судебные процессы, службу, образование, здравоохранение и торговлю. Для него религия была символом правды, честности и чистоты, и он считал, что без нее человек может превратиться в дикое животное.
4 апреля 1973 года престарелый протоиерей Александр Введенский скончался. Его похоронили на Широкореченском кладбище в Екатеринбурге. Батюшка прожил долгую и насыщенную жизнь - 89 лет, 64 из которых он провел в священном сане. За это время он пережил несколько исторических эпох, включая пик величия Российской Империи во времена Александра III, правление Святого Царя Мученика Николая II, три революции, Первую мировую войну, гражданскую войну, интервенцию, репрессии, церковный раскол, Вторую мировую войну, хрущевскую «оттепель» и времена Брежнева...
Родившийся в небольшой деревне стал известным исследователем и ученым. Интерес к изучению языков и культур привел его к изучению лингвистики и богословия. Его работы и публикации в области языковых изысканий и религиозных исследований получили признание и уважение в научном сообществе.
Данная страница была разрешена для создания благодаря одобрению Михаила Константиновича Введенского, потомка протоиерея Александра Введенского.
Электронная почта Михаила Константиновича: m@vvedensky.com
