Борис Васильевич Холчев родился 7 июня 1895 года в городе Орел. Его родители, Василий Михайлович и Мария Петровна, были благочестивыми людьми. Борис был старшим из пятерых детей в семье.
Их дед, сын крепостного, был глубоко верующим человеком и обучался иконописи, имея впоследствии учеников. Одна из написанных им икон, икона Трех Святителей, хранится у его потомков. Борис унаследовал от деда его сильную волю, твердый характер и целомудрие, а также спокойность, серьезность и самостоятельность. Его облик всегда был убедительным, вызывая доверие у людей.
Учеба
Уже в раннем детстве, он научился читать и начал собирать библиотеку, даря книги братьям и друзьям, записывая информацию в карточки. Его увлечение чтением было постоянным, особенно он любил русскую поэзию, часто декламируя стихи для своих близких, и изучал философию и науку, переписывая статьи из научных журналов. Чтобы приобретать новые книги, он давал уроки, и впоследствии многие воспользовались книгами его коллекции.
В период обучения в гимназии возникло заболевание ревматизмом, которое привело к развитию порока сердца.
В 1913 году юноша с отличными успехами окончил Первую орловскую гимназию и поступил в Московский Императорский университет на философское отделение историко-филологического факультета. Там он получил образование под руководством таких крупных учёных, как профессор Лопатин, который читал историю новой философии, и филолог Ушаков. Особенно выделял среди своих учеников профессор Георгий Иванович Челпанов, известный психолог, философ, основатель Московского научно-исследовательского института психологии при университете.
Свои знания он непрерывно испытывал на практике, стараясь соответствовать Евангельским заповедям. Через много лет он говорил: "Благодать Божия приходит к тем, кто прилагает усилия, если нет труда и борьбы, то и благоустроенность не приблизится".
В Москве молодой человек, глубоко увлеченный религией, регулярно посещал различные православные храмы. В конце концов он нашел свое духовное убежище в церкви Николы в Кленниках на Маросейке и ее настоятеле, протоиерее Алексее Мечеве, который стал его духовным наставником. Он установил глубокую духовную связь с сыном о.Алексея - о.Сергием Мечевым, их дружба продолжалась многие годы.
В 1915 году молодой человек посетил Оптину пустыню, где в то время жили отец Анатолий и отец Нектарий. Он был особенно привлечен к отцу Нектарию, и позднее отец Борис утверждал, что каждый человек несет свой крест, свою Голгофу, но у каждого также есть свои моменты утешения, подобные радостному состоянию апостолов на горе Преображения, которые он называл «Фавором» - и для него общение со старцем Нектарием стало его "Фавором". В дальнейшем Борис регулярно посещал Оптину и общался со старцем.
Научная деятельность
В 1920 году после окончания университета из-за революционных событий и проблем со здоровьем (ревматизм и туберкулез) Борис вернулся в родной Орел. Там его пригласил на должность научного сотрудника Н.И.Конрад, ректор Орловского университета, где он участвовал в духовной жизни города и был секретарем церковного совета Воскресенского храма.
В начале 1922 года, во время проведения кампании по изъятию церковной собственности, полицейские произвели обыск в доме Холчевых. Борис был арестован и отправлен в Орловскую тюрьму, где находился с 22 апреля по 13 июня. В итоге его выпустили из-за отсутствия улик.
В 1922 году профессор Челпанов пригласил Бориса Холчева на работу в Москву в Научно-исследовательский институт психологии, помня своего талантливого ученика. В Москве Борис работал ассистентом-психологом в Институте психологии при медико-педагогической клиники профессора Кащенко, а также в Первом вспомогательном институте для умственно отсталых детей. Здесь он завел дружбу с врачом Сергеем Алексеевичем Никитиным и по его совету стал прихожанином храма святителя Николая в Кленниках.
С 1922 по 1924 год молодой ученый продолжал активно и успешно заниматься научной работой, готовя кандидатскую диссертацию и готовясь к ее защите. Однако после поездки к старцу Нектарию в Оптину пустынь, преподобный старец неожиданно посоветовал ему оставить научную деятельность и посвятить себя служению в церкви Николы в Кленниках. Борис с большим уважением и радостью принял благословение старца.
Рукоположение
Родители с радостью приняли новость о том, что их сын хочет стать священником, и дали благословение, представив икону Спасителя. Когда Борис передал слова старца Нектария настоятелю храма отцу Сергию Мечеву, он был удивлен: "Как мы можем просить епископа посвятить вас, если вы не женаты? Вам следует обратиться к старцу снова". И в этот раз старец Нектарий ответил: "Епископ не может быть женат".
Великий Четверг, 21 апреля 1927 года, архиепископ Бийский Иннокентий рукоположил его в сан диакона в домовой церкви митрополита Макария в селе Котельники, недалеко от Москвы.
21 июля 1928 года Борис Холчев был посвящен во священника епископом Арсением (Жадановским). Он был ближайшим помощником отца Сергия Мечева в заботе о прихожанах храма на Маросейке. В течение своей священнической службы он проживал в Москве, сначала в районе села Всехсвятского, а затем на Плющихе. Александр Свенцицкий, прихожанин маросейского храма и племянник протоиерея Валентина Свенцицкого, вспоминал о нем как о преданном служителе.
В десятом году моей жизни я пошёл на исповедь в мечевский храм, где встретился с отцом Борисом, тогда ещё священником. Его добрые карие глаза и сердечный голос запали мне в память на всю жизнь. Исповедь была удивительно интересной, понятной даже для ребёнка, но в то же время философской и душевно тёплой, оставившей у меня незабываемые впечатления.
Ссылка
16 февраля 1931 года был задержан и обвинен в участии в антисоветской организации, связанной с религиозной сектой. Его дело рассматривалось в рамках группового дела "дело о.Бориса Холчева. Москва, 1931г.". Во время предварительного заключения он находился в Бутырской тюрьме.
30 апреля 1931 года орган ОГПУ вынес приговор на пять лет лагерей.
Одна из учениц отца Бориса вспоминает, что они по двое ежедневно дежурили на северном вокзале в то время, когда больше всего людей было сослано на север. Однажды, они увидели на перроне группу арестованных, веденных под конвоем. Среди них оказались отец Борис, Сергей Алексеевич Никитин и еще двое членов их храма. Отец Борис, увидев их, попытался поднять руку, чтобы благословить их, но его ударили прикладом, и он упал на одно колено.
Вначале он отбывал наказание на стройке в Красновишерске, а затем его перевели в один из северных лагерей в Кемеровской области, в город Юргу. Здесь он пережил все ужасы лагерной жизни, особенно страшным был этап. Люди падали и уже не вставали, умирали прямо на дороге. Отец Борис, сам измученный, старался поддерживать физически и морально своего изнемогающего соседа, который еле передвигал ноги: "Поверьте, придет время, и мы будем вспоминать и этот этап как прошлое".
В приюте рядом с монастырским поселением обосновалась Мария Петровна Лаврова, известная своим врачебным и духовным служением. Она оказывала бескорыстную помощь о.Борису вплоть до его последних дней, несмотря на свой почтенный возраст, превышающий 60 лет.
В городе Юрге отец Борис встретился с иеродиаконом Рафаилом (Шейченко), знакомым по Оптиной пустыни. Рафаил работал ветеринарным фельдшером и жил не в бараке, а имел привилегированное положение, пользуясь "отдельной комнатой" - стойлом в свинарнике. Отец Рафаил добился того, чтобы отца Бориса разрешили жить с ним в свином стойле, а не поместили в общий барак. Там они вдвоем встречали светлый праздник Христова Воскресения, как вспоминал отец Рафаил.
В результате участия в интенсивной работе в лагере, отцу Борису удалось сократить свой срок заключения на год, и в 1935 году он был освобожден на свободу. Однако он был тяжело больным и крайне ослабленным физически, с возобновившимся процессом в легких.
Приехав в Орел, он скоро понял, что там ему не уютно, постоянно приходили вызовы в органы. И так по совету своего отца Сергия Мечева, который в то время был фельдшером в Калинине, он переехал в 1938 году в город Рыбинск, где провел почти 10 лет в заключении. В результате он получил инвалидность и начал проводить большую часть своего времени в молитвенном подвиге, тайно совершая литургии. В основном он служил один, иногда к нему приходили его мать, сестра и другие духовные люди.
Служение в Средней Азии
В 1948 году о.Борису открылась возможность публично исполнять свою благослужение. Он отправился в Среднюю Азию к владыке Гурию (Егорову) Ташкентскому, который изначально планировал направить его в Ашхабад. Однако из-за землетрясения в Ашхабаде о.Борис был переназначен в Фергану.
Фергана
В 1948 году он был назначен священником в храме преподобного Сергия Радонежского в Фергане, а затем стал благочинным Ферганского округа.
Храм был преобразован из немецкой церкви и стал изысканным и красивым. Под влиянием о. Бориса в храме стало заметно больше прихожан, и многие из них находили у него приют в своем доме. Он проводил долгие беседы наедине с представителями баптистов, но относился строго к хлыстам, не признавая их позицию. Он часто совершал крещения как младенцев, так и взрослых, и это вызывало у него физическое изнурение. Его положение благочинного также было тяжелым. Под его руководством иконостас храма был полностью обновлен, и иконы для него были написаны Марией Николаевной Соколовой (монахиней Иулианией) и ее учениками. После завершения работы иконостас выглядел так же величественно, как в Троицком соборе Троице-Сергиевой Лавры.
Ему выходило очень тяжело здесь. Псаломщик по своему усмотрению сильно сокращал богослужение, и когда отец Борис попытался улучшить его и внешний вид храма, на него посыпались доносы и клевета. Владыка Гурий все пересылал на разборку самому отцу Борису, не вникая в дело. Однажды он проводил двух женщин и сказал с радостью: "Я думал, что еще какие-то кляузы, а они пришли просить научить их Иисусовой молитве".
О.Борис проживал в крайне неблагоприятных жилищных условиях, в небольшой комнате без отопления. Кроме того, к нему приехала его сестра и две старые женщины-врачи, выжившие блокаду Ленинграда, и они все жили вместе в этой комнате.
В Фергане отец Борис проживал до 1953 года, где он работал. Когда архиепископ Ермоген (Голубев) стал правящим архиереем Ташкентской епархии, он решил перевести отца Бориса в Ташкентский кафедральный Успенский Собор, так как они были хорошо знакомы в прошлом. При этом паства Ферганы прощалась со своим духовным наставником со слезами.
Ташкент
Отец Борис был поручен крестить взрослых в Ташкентском кафедральном Успенском соборе. Он принимал их во дворе собора, где находилась крещальная. Там батюшка беседовал с желающими креститься, и проводил исповедь. Он считал невозможным крестить взрослых без предварительной беседы и исповеди. Отец Борис обладал глубоким пониманием людей и чуткостью. Он умел находить подход к каждому человеку, учитывая его внутренние потребности.
При каждой Литургии в храме отец Борис в обычно произносил речь, даже в будние дни. После воскресной вечерней службы он устраивал беседы, в которых участвовал весь народ. Люди активно записывали его слова, так как у него была отличная дикция, и он старался говорить очень четко, видя, что его записывают. Даже узбеки-мусульмане приходили в тот собор и называли отца Бориса "большим русским муллой".
К сожалению, долгие разговоры отца Бориса были прерваны клеветой и доносами. Ему было запрещено общаться с людьми наедине в крещальне и принимать их у себя дома. Разрешено было только исповедовать и беседовать в церкви наравне с другими священниками.
Он не признавал общей исповеди и никогда не пользовался ею. По его мнению, только отец Иоанн Кронштадтский мог проводить общую исповедь, потому что он видел душу человека и не допускал к Святой Чаше непокаявшихся. Он считал, что при общей исповеди грех остается на человеке. По убеждению отца Бориса, необходимо исповедовать грех перед священником, так как это есть самопосрамление и страдание кающегося, а также сострадание к нему со стороны священника.
В 1954 году он был выбран на пост председателя Ташкентского епархиального совета.
В 1955 году он был возведен в должность настоятеля Ташкентского кафедрального Успенского Собора.
В 1955 году епископ Ермоген поставил в монашество человека.
"Владыка сказал отцу Борису, что его прежнее имя не будет меняться. Это связано с тем, что день пострига не является началом новой жизни во Христе, а лишь продолжением его служения Богу, углубляемого иноческими подвигами."
В 1955 году 26 ноября он был поставлен в должность архимандрита.
Владыка Ермоген (Голубев) поддержал кандидатуру о.Бориса на епископство и отправился с ним в Москву, ожидая успеха и пригласив облачение для посвящения, однако они были остановлены гражданскими властями. Когда отец Борис попытался обратиться к уполномоченному по церковным делам, он узнал в нем следователя, который вел его дело в 30-е годы, и уполномоченный также вспомнил отца Бориса. Посвящение стало невозможным.
Позже отец Борис сообщил своему духовному наставнику, что он не мог бы стать епископом при текущем церковном положении, поэтому он молился, чтобы Господь отвел это от него — и его молитва была услышана. В итоге, отец Борис вернулся к своей духовной службе.
В эти годы о.Борис страдал полной катарактой обоих глаз, что почти привело к его слепоте. В 4 января 1956 года он был освобожден от должности благочинного, а в 1957 году - от должности настоятеля кафедрального собора. Однако его оставили в числе причта и назначили духовником епархии. Он остался верен этому служению до самой смерти. Один из священников, который находился под его заботой, описывает его так:
Батюшка постоянно подчеркивал, что он - духовник, а не старец. Но, безусловно, он говорил так из глубокого смирения, потому что был настоящим старцем. Своими духовными качествами он продолжал традиции оптинского старчества в Среднеазиатской епархии.
Из свидетельств его последователей известно множество случаев мудрости, которую отец Борис усердно пытался скрывать.
В последние годы жизни отца Бориса, помимо почти полной слепоты, возникли частые боли в сердце, бессонница и постоянная боль в ногах, из-за которой его походка стала хромой. Но, несмотря на все это, он продолжал неустанно служить (благодаря тому, что молитвы были написаны очень крупно), каждый вечер исповедовал всех до последнего человека и вел беседы.
Кончина
10 ноября 1971 года отец Борис, несмотря на свою слабость, присутствовал на утренней и вечерней службе, а затем принял участие в торжественном молебне с акафистом святому великомученику и целителю Пантелеимону, который возглавлял приехавший епископ Платон. По завершении молебна отца Бориса ожидали исповедники, но он решил перенести исповедь на утро, перед Литургией. Это было впервые за все годы.
Дома он попросил, чтобы ему прочитали фрагмент из творений святителя Игнатия Брянчанинова, и затем сказал, что обычный человек воспринимает мир через пять чувств, но есть люди, у которых есть шестое чувство - интуиция. А также есть те, кто обладает седьмым чувством, позволяющим воспринимать самые тонкие и сокровенные чувства и мысли людей. Он утверждал, что таким чувством обладали и обладают старцы, которые могут видеть душу человека. Это были его последние слова перед тем, как он благословил всех и ушел к себе.
Утром 11 ноября 1971 года у него произошел сердечный приступ, и он призвал свою духовную дочь Елену Сергеевну Волнухину, которая приехала из Москвы, чтобы позвонить в скорую помощь. Елена Сергеевна оставалась возле него, сидя у его кровати. Пульс постепенно ослабевал и, наконец, прекратился.
Его могила находится на кладбище в Ташкенте, рядом с часовней, посвященной иконе Божьей Матери "Всех скорбящих радость".
Верховный Суд РСФСР реабилитировал Судколлегию по уголовным делам 4 ноября 1958 года.
Награды
- право ношения второго креста с украшениями (1958)
- право совершать Литургию при открытых Царских вратах (1964)
Труды
- Огласительные беседы с крещаемыми. Беседы о молитве Господней. М.,1991
- О победе над грехом и смертью. М., 1996.
- Перед встречей с Господом. М., 1996.
- Духовное наследие архимандрита Бориса (Холчева). Проповеди, дневниковые записи, беседы и письма. М., 2006.
