Игнатий (Малышев), архимандрит

Иван Васильевич Малышев родился в деревне Шишкино в Ярославской губернии. Он был одним из трех сыновей в крестьянской семье, и все его братья стали монахами в обители преподобного Сергия Радонежского в Петербурге.

С 1824 года Иван работал в Санкт-Петербурге в доме купца 1-й гильдии П. В. Лесникова, где он занимался вместе со своим старшим братом Макарием. В 19 лет он стал приказчиком и активно посещал богослужения, особенно в Казанском, Преображенском соборах, и Пантелеимоновской церкви. Он также много читал и пытался писать духовные стихи. В декабре 1833 года, узнав от Лесниковых о прибытии на столичное Троице-Сергиевское подворье архимандрита святого Игнатия (Брянчанинова), он встретился с ним и принял решение поступить в январе 1834 года в Троице-Сергиеву пустынь. Иван прибыл в обитель 5 января того же года вместе со святым Игнатием и его духовным другом схим. Михаилом (Чихачёвым), принял постриг с именем Игнатий и стал келейником настоятеля, его ближайшим учеником, поддержкой и опорой.

В пустыне жил несколько монахов с именем Игнатий; его келейник был известен как "Игнатий маленький". Под руководством святого отца Игнатия он прошел важное обучение послушанию и смирению. Это была суровая школа, и многие жалели Игнатия за испытания, которые он проходил под руководством святого. Однако уже в молодые годы в монастыре он понимал значение этих испытаний. В своих воспоминаниях он писал, что святитель "отдалил свою душу за своих учеников", и до конца жизни сохранял благодарность и преданность своему наставнику.

Иван Шишкинский, известный также как «Ванюшка» был уважаемым священником, которого святой Игнатий называл со страхом. Он смиренно принимал суровое обхождение архимандрита, выполняя различные служебные обязанности, такие как освещение свечей, поддержание чистоты в храме и приготовление просфоры. Иван также поддерживал дружеские отношения с будущим архимандритом Соловецкого монастыря, Феофаном (Комаровским). Когда настоятельский корпус находился в ремонте, Иван долгое время проживал вместе со святым Игнатием в инвалидном доме, названном в память графа В. А. Зубова.

Архимандрит Игнатий заметил художественные способности Малышева и направил его в Академию художеств. Во время обучения Малышев работал в мастерских у таких известных художников, как К. П. Брюллов, А. Г. Варнек, А. Е. Егоров, М. И. Скотти, и вел дискуссии о монашестве с гравером А. Г. Ухтомским. На его талант указывает смешной случай в мастерской Карла Брюллова, когда сам художник принял копии, сделанные послушником Игнатием, за свои собственные работы.

В 1840 году из-за финансовых проблем Малышев покинул Академию художеств и вернулся в монастырь, где поселился в скиту. Он продолжал заниматься иконописью и создал около 70 икон для нового иконостаса Троицкого собора во время его реконструкции. В 1881 году ему было присвоено звание почетного вольного общника Академии художеств.

Игнатий, известный как Игнатий Маленький, был пострижен в рясофор с именем Игнатий и получил профессиональное образование в области живописи. В 1842 году он был пострижен в мантию с тем же именем, затем в 1844 году был рукоположен во диакона, а на следующий день - во иерея. Его талант привлек внимание императрицы Александры Федоровны, которая неоднократно посещала его и интересовалась его успехами в живописи. Он также подарил ей икону, написанную им самим. В 1848 году, во время эпидемии холеры, он был командирован в Скорбященскую церковь Санкт-Петербурга. В это время его мать скончалась, и его братья жили в Троице-Сергиевой пустыни.

Благодаря своему настойчивому характеру, Игнатий убедил настоятеля построить новую церковь в честь преподобного Сергия Радонежского. Княгиня З. И. Юсупова пожертвовала 40 тыс. рублей на строительство храма. Он был главным организатором работ и пользовался доверием настоятеля и архитектора. Игнатий также продал свой эскиз художника Брюллова, чтобы собрать средства на украшение храма, и сам же разработал дизайн медальонов, гранитных мозаичных полов, плафона на балках и витражей. Кроме того, Игнатий написал брошюру "Храм преподобного Сергия", в которой изложил принципы устройства и символику церкви.

15 апреля 1857 года о. Игнатий был назначен наместником Троице-Сергиевой пустыни. Через полгода, готовясь к епископской хиротонии, свт. Игнатий предложил митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому Григорию (Постникову) назначить батюшку Игнатия настоятелем, хотя тот был рекомендован «неученым». Указом Святейшего Синода от 30 октября 1857 года он был назначен настоятелем Троице-Сергиевой пустыни. 17 ноября 1858 года прошло возведение его в сан архимандрита в Казанском соборе. После отслуживания литургии в пустыне, о. Игнатий прощался с учителем; впоследствии он поддерживал с ним переписку и получал от него написанные сочинения.

Архимандрит Игнатий был настоятелем в течение сорока лет (1857-1897) и многое достиг в своей работе. Он не только занимался административными обязанностями, требующими много времени и усилий, но также продолжал традиции своего предшественника, улучшая духовную жизнь обители. Он активно участвовал в церковных служениях и написал жизнеописания русских святых за тысячу лет, статьи и письма на прекрасном русском языке.

Во время его пребывания в обители был выплачен долг в размере 4 тыс. рублей. Количество братии увеличилось с 35 человек в 1867 году до 61 человека в 1877 году. Монастырь, под управлением отца Игнатия, сохранял идиоритмический характер, и отец Игнатий выступал против планов Синода в 1870 году ввести в обитель общежитие, считая, что место уже благоустроено. Среди братии были такие личности как архимандрит Израиль (Андреев), историк Павел Петрович Яковлев, келейник святого Игнатия Иван Татаринов (впоследствии архимандрит Иустин), а также будущие настоятели архимандриты Варлаам (Никифоров), Иоасаф (Меркулов), Михаил (Горелышев) и святой Сергий (Дружинин). Литургии в пустыне посещали литераторы А. Н. Муравьев и В. И. Аскоченский. Последний, характер которого был неуравновешенным, неоднократно вступал в конфликты с отцом Игнатием. После смерти Аскоченского (18 мая 1879 года) отец Игнатий провел его похороны в пустыне.

В последние годы своей жизни иеромонах Игнатий активно занимался благотворительностью за пределами монастыря. Он помогал материально различным духовным школам и стал одним из учредителей Православного благотворительного общества, основанного в благодарность за спасение жизни государя Александра III и его семьи после крушения поезда. Также он основал приют для больных детей на месте явления Божией Матери, убедившись в его подлинности перед иконой Божией Матери "Всех скорбящих Радость". По его желанию, дом был передан для устройства приюта для малолетних хроников, паралитиков и увечных, и при нем была устроена церковь в честь иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость". Возможно, сам Игнатий понял, что для своей благотворительности и помощи нужно будет получить дополнительные ресурсы и обучение, и поэтому он принял монашеский постриг и священный сан в Троице-Сергиевой пустыни.

Архимандрит Игнатий, помимо своей службы в монастыре, проявил заботу о больных и сиротах, построив больницу и инвалидный дом. Он также был одним из основателей Православного благотворительного Общества ревнителей веры и милосердия, которое было учреждено в память о спасении жизни государя Александра Ш и его семьи при крушении поезда у станции Борки 17 октября 1888 года.

Помимо своих обязанностей, он уделял время иконописи и активно участвовал в строительстве.

В период советских десятилетий Троице-Сергиева пустынь, расположенная в Петербурге, практически целиком разрушилась. Этот район был известен своими архитектурными достопримечательностями, большинство из которых было построено архимандритом Игнатием. Он создал более чем пятьдесят строений, в том числе церкви Шишмаревская (мученика Саввы Стратилата) и Кушелевская (святителя Григория Богослова), а также часовни, названные в честь Тихвинской и Рудненской икон Божьей Матери. Однако его наиболее грандиозным творением был соборный храм Воскресения Христова, построенный вместе с архитектором А. А. Парландом в византийском стиле. Архимандрит Игнатий сам написал семьдесят икон для этого храма. Собор, с его золотыми иконами и перламутровыми изображениями на Царских вратах, был величественным и неповторимым произведением искусства.

В 1897 году архимандрит Игнатий был похоронен в усыпальнице Воскресенского собора. В 1960-х годах храм был разрушен, и могила архимандрита была утрачена на пятьдесят лет. Однако в 1993 году началось возрождение монастыря, и в 1998 году были обретены мощи отца Игнатия. Сейчас они хранятся в храме преподобного Сергия, который был построен батюшкой под его благословением и водительством, так как он всю жизнь подвизался в обители Преподобного.

Известно, что в городе уцелела самая известная постройка инока-зодчего - Воскресенский собор, больше известный как храм Спаса-на-крови. Архитектурный облик храма был виден архимандритом Игнатием во сне, и он постарался воплотить в реальности его удивительную красоту.

О. Игнатий был близок к Царской семье, которая очень высоко ценила его личность. Говорят, что он обращался с императрицей Марией Александровной так, будто они были старыми друзьями, что удивило министра А. С. Норова. Однако о. Игнатий объяснил, что перед помазанниками Божиими, подобно Богу, обязан говорить правду по совести. Его убеждение всегда поддерживалось искренним уважением и любовью к нему со стороны царской семьи.

Члены Царствующей семьи регулярно посещали обитель и проводили время в беседах с настоятелем. Его обаяние, тактичность, ум и находчивость привлекали людей из всех сословий. Несмотря на отсутствие формального образования, он удивлял ученых своими знаниями. Например, в географии: о. Игнатий мог безошибочно нарисовать любую карту. Его способности напоминали святых Оптинских старцев: «простецы» как их часто называли. Они не только помогали решать духовные проблемы, с которыми обращались к ним выдающиеся умы XIX века, - философы, писатели, инженеры получали ответы и на чисто профессиональные вопросы.

С благодарностью приняли Государем и Царской фамилией изданные о. Игнатием "Жития русских святых". И вновь необходимо отметить, что этот труд создан не ученым-богословом, а человеком, который всю жизнь называл себя безграмотным. "Простите меня, я не разумен, не учился, не умею говорить умом – говорю сердцем", – написал он в письме к великой княгине Ольге Николаевне.

Летом в Сергиевой пустыне часто бывали великие княгини Александра Иосифовна и Александра Петровна. О. Игнатий, если видел их в старой одежде, обычно говорил: "Простите, Ваше Высочество, я человек рабочий. Вы застали меня врасплох". Бывало, что посетители, не знакомые лично с ним, не ожидая, что настоятель одной из богатейших обителей может работать как простой инок, просили его указать келью архимандрита. Он вел их к себе, переодевался и вновь появлялся перед ними, что полностью их удивляло. Нельзя не вспомнить здесь "худые ризы" преподобного Александра Свирского или Варлаама Хутынского. А великого Сергия, игумена Радонежского, его посетитель даже высмеял за бедность одежды, которая, по его мнению, не соответствовала игуменскому сану.

В 1861 году архимандрит сопровождал императора Александра II, его супругу и цесаревича на Валаам и Коневец. Это была его первая встреча с императором. Позднее он получил возможность неофициального общения с царской семьей, в том числе с императрицей Марией Александровной, которая назвала его смиренным в разговоре с государем Александром II. Это было высокой оценкой для монаха, так как стяжание смирения является одной из главных и наиболее трудных целей духовного развития. Также настоятель состоял в переписке с великой княгиней Ольгой Николаевной, которая подарила ему свое платье из бархата, украшенное золотом, для пошивки ризы. 22 июня 1867 года пустынь посетил греческий король Георг I.

Архимандрит принимал участие в различных событиях, связанных с великокняжеской семьей. По просьбе принца Николая Петровича Ольденбургского, он благословил его брата Александра на участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., провожал на фронт войска, дислоцированные в Петергофе и Стрельне. При помощи великой княгини Александры Иосифовны, он организовал госпиталь с церковью в пустыне, которую освятили 29 января 1879 года во имя Всех святых. За 25 лет настоятельства о. Игнатий возведал около 50 построек в пустыне, вкладывая от трети до половины собственных средств.

Архимандрит Игнатий вел нелегкую жизнь, находясь на пути духовного роста в качестве настоятеля обители, которая, как он сам сказал, была расположена в довольно сложном месте. Многие люди приезжали на это место для молитвы, некоторые из любопытства, а некоторые даже для того, чтобы посмеяться над монахами. Бывали ситуации, когда только настоящее монашеское внутреннее состояние помогало ему сдерживать возмущение или раздражение.

Архимандрит скрывал свое восхождение "от силы в силу", как и все истинные подвижники. Он повторял перед Господом: "Ты мой Бог, я Твой раб", и засыпал так. Наверняка эти несколько слов стоили больших молитв. Он произносил их в келье, где вода в стакане замерзала от холода. Его истинный молитвенный подвиг остался неизвестным, но известны его плоды: предание воле Божьей, любовь к ближним, прощение обид и клеветы, нестяжание. В свои обительские постройки он вкладывал свои средства, как он писал в отчете Синоду. Для многих он стал духовным отцом и истинным старцем-утешителем. Он признавался, что может сразу узнавать дух человека и о чем можно говорить с ним. Видение души человека было показателем высоты его старческого служения, на которое Господь призывает немногих.

Архимандрит питал особую любовь к императору Александру II. Впервые они встретились в 1861 году, когда О. Игнатий, в качестве благочинного всех монастырей, сопровождал Царскую семью в поездке на острова Валаам и Коневец. Потом батюшка вспоминал, как доброжелательно и даже мягко Государь воспринимал неудачи, случавшиеся в пути. С этого времени Александр II всегда располагался к о. Игнатию.

В 1877 году началась война между Россией и Турцией. По просьбе военачальников священник приезжал в Петербург, чтобы благословить полки святой водой перед отправлением на войну. Он провожал конные полки из монастыря, кропил крестом каждого воина и давал им благословение. В его глазах были слезы, так как он предвидел будущие подвиги, славу, страдания и гибель "за других".

Слова архимандрита о предвидении не являются преувеличением. Он умело и точно обсуждал политические события с дипломатами и военные сражения с генералами. Он безошибочно предсказывал результаты битв. В один раз, утром 28 ноября (10 декабря) 1877 года, отец Игнатий сказал своим братьям: "Сегодня у нас будет торжественное молебствие - Плевна взята!" В столице об этой победе узнали только через несколько часов, когда была получена депеша.

Возможно, это было похоже на прозрение преподобного Сергия, который послал князя Димитрия Донского на битву с Мамаем, сказав: "Победиши враги твоя". Во время Куликовской битвы, молясь с братией в монастырском храме, преподобный рассказывал о ходе битвы, называл имена павших и в конце сказал: "Мы победили".

Сразу после прибытия первых транспортов с ранеными в Россию, о. Игнатий организовал госпиталь в одном из зданий монастыря. В этом благотворном деле ему помогала великая княгиня Александра Иосифовна, которая взяла госпиталь под свое особое покровительство.

В лето 1879 года, после того как мир был заключен, герои возвратились в Петербург. Батюшка, согласно желанию наследника-цесаревича Александра Александровича, счастливо принял задачу торжественно встретить полки. Государь Александр II с признательностью отметил патриотическое служение архимандрита.

В день 1 марта 1881 года О. Игнатий испытал большую скорбь из-за гибели Императора и верил, что он теперь молится и интерседует за Россию перед Божественным Престолом.

Идея создания храма-памятника возникла быстро, но выделенных по смете денег оказалось недостаточно. Комиссия по строительству решила провести сбор пожертвований. Архимандрит Игнатий был поручен написать воззвание к народу России. Великий князь Владимир Александрович сказал, что "вы у нас писатель, и никто теплее вас не напишет."

Биография данного человека может быть перефразирована следующим образом: Исследуемый представляет собой лингвиста и богослова, способного писать грамотные и простые тексты. Ему поручено нежно перефразировать биографию, и при этом обязательно учесть, что полученный текст не должен быть менее объемным, чем исходный материал.

Храм Воскресения Христова воздвигнут на месте, где случилось страшное событие 1-го марта 1881 года. Кровь невинной жертвы, Царя-Освободителя, вопиет и гласит: "Люди мои, что вы сделали? Я всю свою жизнь заботился о вашем благосостоянии, а вы вынесли мне смертный приговор. Мои размышления, моё сердце, все было посвящено вам, а вы убили меня".

В жизни сопутствовал мне Христос. Он, единственный безгрешный, на кресте произнес слова: "Отче, прости им, ибо не знают, что делают" (Лк., 23, 34). И я хочу повторить те же слова: "прости им, ибо не знают, что делают".

Давайте принесем на наш алтарь святого Храма на том месте, где была пролита кровь нового мученика, Царя-Освободителя, наши дары в виде святых икон и вечных огней, чтобы свидетельствовать о нашей любви и преданности Царю-Освободителю и Престолу. Пусть эти светильники горят непрерывно и просвещают землю русскую, отгоняя тьму. Здесь найдут утешение и ободрение те, кто испытывает скорбь. Пусть они сочувствуют Царю-Освободителю и найдут утешение, глядя на Его изображение, одетого в багряное одеяние, и слыша вопрос: "Люди мои, что я сделал для вас?"

Удивительно, как архимандрит Игнатий описывает отношение последнего императора святого Николая II к мученичеству. Это подтверждается словами царевны Ольги, что он "простил всех и молится за всех".

В октябре 1881 года начал поступать ряд проектов в комиссию по строительству. Несмотря на это, Император отклонил все представленные академические проекты.

Игнатий предложил создать вокруг храма особое сооружение, названное «кремлем» вместе с музеем императора Александра II. Согласно легенде, идея храма была явлена архимандриту во сне Богородицей. Он рассказал свое видение великой княгине Александре Иосифовне, которая посоветовала ему принять участие в конкурсе на постройку. Но архимандрит отказался участвовать, утверждая, что не достоин соревноваться с профессорами.

Архимандрит принял участие в конкурсе и случайно создал первый чертеж храма во время подготовки к Литургии в праздник Благовещения 25 марта (по ст. ст.) 1882 года. Поначалу он начал рисовать машинально, но потом понял, что его чертеж отражает чаяния русского народа, стремившегося увековечить память о своем Государе. Архимандрит самостоятельно продолжил отделку, но для совершенствования работы привлек архитектора А. А. Парланда. Несмотря на первоначальное сомнение, архитектор все же принялся за работу за хорошее вознаграждение.

Изображения были представлены на конкурс, и результаты ожидались некоторое время. Архитектор был волнован, в то время как архимандрит оставался спокойным и утверждал, что он сделал все, что мог, и оставшееся было в руках Божьих и Государственного властителя.

В ноябре 1882 года проект был утвержден после получения высочайшего одобрения. Однако, после передачи проекта на экспертизу в Академию, профессор Грим внес столько изменений, что замысел был совершенно исказен.

Святой отец, успокоивший покойного Парланда, снова принялся за свое служение. Его предупреждали, что Великий Государь может быть недоволен, но святой отец несгибаемо продолжал свою работу. Ему приходилось много раз отстаивать свои убеждения, и однажды он высказал: "Я стал отважным. Раньше мне и представить себе не моглось, что я смогу произнести то, что говорю сейчас, несмотря на мой недостаток образования и осознание своей недостойности. Похоже, это произошло потому, что с возрастом, Господь убрал у меня страх даже перед царскими особами..."

Архимандрит проявил свои творческие способности, создавая второй вариант проекта, который привлек внимание А. А. Парланда. В своем письме великому князю Владимиру Александровичу он обосновал необходимость нового проекта и подробно обрисовал свои принципы строительства. Он также выразил надежду, что храм будет не просто красив, но и будет нести духовные и назидательные значения.

Возможно, основной причиной неприятия академических проектов Александра III и главным противоречием между архимандритом Игнатием и профессором Гримом было то, что в работе отца Игнатия государь нашел то, чего не хватало профессорским проектам: внешняя красота здания стала отражением того, что наполняло душу батюшки – любви и печали о покойном царе.

Второй вариант был одобрен Государем и принят в работу. Планировалось начать сносить часовню, построенную на месте покушения. Однако архимандрит сопротивлялся этой идее из-за ее значимости для народа. Под его руководством часовню переместили к ближайшей церкви, а священные предметы из нее перенесли в сопровождении священнослужителей и при массированном участии народа.

Священник О. Игнатий провел торжественную церемонию заложения Собора Воскресения Христова 6 сентября 1883 года. Он составил специальный обряд и спроектировал металлическую доску с датой закладки, которая была помещена в основание храма.

В течение двадцати четырех лет строился храм, который был освящен 19 августа 1907 года. Для него были написаны иконы лучшими художниками России, привозились драгоценные предметы из лучших русских и зарубежных мастерских, а колокола изготовили в Финляндии, где главный колокол весил тысячу сто пудов. Над уцелевшим куском булыжной мостовой, обрызганной кровью царя, была установлена сень на колоннах из яшмы с крестом из топаза, на которой висели разноцветные неугасимые лампады. Это место было огорожено ажурной кованой решеткой, и каждый год в день убийства здесь проводили панихиду, а ежедневно – литию.

До революции собор Спаса-на-крови, как и многие другие православные святыни в России, пережил много испытаний. Однако, он выстоял и остался непоколебимым. Рассматривая его историю, можно прийти к интересному выводу: в этом соборе воплотилась важная триада для России - Православие, Самодержавие и Народность. Архитектор-священноинок создал этот православный храм в память о самодержце-освободителе с участием всего народа. И самое главное, что объединяет эту идею - Воскресение Христово. Нет случайностей в жизни, поэтому неслучайно этот храм посвящен этому главному событию вселенской истории, давая надежду на общее воскресение и возрождение России.

Архимандрит Игнатий завершил свою работу в комиссии по строительству в 1884 году из-за обилия обязанностей в обители и собственной болезни, которые мешали ему часто ездить в Петербург. Тем не менее, его деятельность оставалась обширной, поскольку, как он говорил, «Хотя я и безграмотный, а все же нет-нет да и напишу что-нибудь, сердце не терпит». В его сердце умещалось все: и жизнь отдельного человека, и события мирового масштаба. Все это происходило на фоне его недостижимой мечты об уединении и тишине монашеской кельи после жизни в Сергиевой пустыни.

Архимандрит С.-Петербургской епархии активно участвовал в управлении несколькими монастырями, в том числе монастырями во имя Святой Троицы и в честь Успения Пресвятой Богородицы. Он также занимался попечительством санкт-петербургского Воскресенского Новодевичьего монастыря, а также стимулировал создание новых обители и монастырей. В итоге, из-за сложностей в управлении, митрополит Исидор лишил его контроля над всеми монастырями, оставив только Череменецкий во имя апостола Иоанна Богослова монастырь.

Почти не покидая Троицкую пустынь, за исключением поездки в Москву, Троице-Сергиеву лавру, на родину и в Николо-Бабаевский монастырь в 1881 году, где был похоронен святой Игнатий (Брянчанинов). В том же году в Санкт-Петербурге было опубликовано "Жизнеописание епископа Игнатия Брянчанинова", в подготовку которого внес основной вклад о. Игнатий.

Архимандрит Игнатий сделал Троицкую пустыню одним из центров связи РПЦ с южными славянами. Он принимал изгнанных сербов, включая архимандрита Савву (Косановича), митрополита Сербского Михаила и архимандрита Дутича. Он также пожертвовал иконостас, написанный художником Колчиным, и другие церковные предметы в г. Босна-Сарай. Архимандрит Игнатий был удостоен ордена св. Даниила I от князя черногорского Николы I. В своем письме сербскому митрополиту Игнатий выразил надежду на облегчение участи своих братьев и осудил европейскую цивилизацию за равнодушие к страданиям христиан. В 1885 году батюшка отслужил панихиду по павшим в братоубийственной войне болгарам и сербам.

В июне 1884 года настоятель принял в обители делегацию японцев и в ходе беседы объяснил им отличие Православия от католичества. Он также поддерживал письменное общение с абиссинцами и принимал их в монастыре. Иногда его обвиняли в излишней строгости. Например, он отказался посетить праздник в честь дня рождения в семье духовных детей, узнав, что они пригласили в дом фокусника во время Великого поста. В 1859 году он не пустил в церковь имама Шамиля. Его мнение о лютеранах было отзывчиво: "Лютер плохой садовник. Очищая деревья, обрезая ветви, которые не приносят плодов, он также обрезал и корни дерева. Если он совершил ошибку, ушед от католической церкви, он должен был найти Церковь, установленную Спасителем". Хотя не вынимая частиц на проскомидии за протестантов, он служил заупокойные богослужения по инославным и хоронил в обители представителей некоторых лютеранских семей. Также он выступал против учения Л. Н. Толстого и пашковцев, против спиритизма как "бесовского наваждения".

Несмотря на то, что отец совершенно не любил внимание к своей персоне, он не смог избежать этого: в 1883 году весь Петербург отмечал двадцатипятилетие его настоятельства.

Все газеты опубликовали поздравления, пришли телеграммы и письма, и Государь наградил его орденом святой Анны первой степени. Император Александр III уважал о. Игнатия так же, как и его отец. Братия монастыря была рада признанию заслуг своего настоятеля, а сам о. Игнатий скромно относился к славе: "Начни искать славы человеческой, и она уйдет от тебя. Беги от нее - она сама найдет тебя".

В настоящее время последователи духовного учителя услышали его слова о том, что награды и почести не имеют значения для него. Он сравнил бы потерю драгоценных бриллиантов с получением детских игрушек и задал вопрос, можно ли радоваться этим. Он искренне не понимал смысла юбилея монаха и считал, что нельзя радоваться тому, что прожил не самые лучшие двадцать пять лет, потерял то немногое, что приобрел монашеского, и зря потратил этот период своей жизни.

Ответив на запрос издательства "Всемирная Иллюстрация" о предоставлении краткого очерка своей жизни, архимандрит выразил затруднение: "Я не могу выполнить вашу просьбу. О чем мне говорить? О своих грехах - это стыдно и не интересно никому, у каждого свои грехи. О добрых делах? Они все нечисты перед Богом. Меня обманули, украли мои слезы и покаяние. Не хочу хвастаться своими делами. Я должен пройти через суд, хотя меня наградили. Пусть эти награды будут мне укоризной и, возможно, приведут меня к покаянию, чего я больше всего желаю". Здесь представлено обычное отношение человека, проходящего трудный путь, ко всему внешнему, что не имеет ценности в глазах Божьих.

Истинное вознаграждение для архимандрита Игнатия заключалось в другом. После освящения храма Воскресения Христова в Сергиевой пустыни в 1884 году, он сказал близким: "Слава Богу! Господь помог завершить начатое и удостоил меня грешного быть десятником в этом деле. Его милость велика! В этом и заключается вознаграждение. Любая похвала будет для меня обидой, потому что лишит меня того чувства, которое дал мне Господь; это не мое дело, а дело Божие. Я доволен, в этом и заключается награда". Нет сомнения, что архимандрит Игнатий получил вознаграждение от Господа.

В подростковом возрасте он поступил в Академию, и хотя был скромным и молчаливым, его таланты не остались незамеченными. Однако вместо того, чтобы использовать эти таланты в государственной службе, он предпочел остаться в монастыре. Когда его спросили, почему он выбрал этот путь, он ответил, что в монастыре он может быть полезен, например, строя храм и пиша иконостасы, которые несомненно нужны обители. Он отметил, что монашеский путь не для слабаков и предупредил о возможных негативных последствиях от отступления от веры.

В 1830-х годах молодой монах, который еще не достиг тридцатилетнего возраста, преподал уроки мудрости и понимания взрослым, интеллектуальным и образованным лидерам общества, рассказав им о том, какова польза для государства и какова опасность для человечества.

Спустя много лет после этого письма, автор обратился к В. И. Аскоченскому, издателю журнала "Домашняя беседа", выражая мысли, которые кажутся актуальными и сегодня. Он писал о том, что современные «просветители» стремятся отрицать старые ценности и историю русского народа, игнорируя его духовное наследие. Автор утверждал, что источник силы и спасения находится в Священном Писании, наставляя нас искать в нем поддержку и истину.

В последние годы своей жизни архимандрит Игнатий достиг наивысшего расцвета в Троице-Сергиевой пустыне, которая считалась лучшим и самым красивым монастырем севера России. Он продолжал свою деятельность, невзирая на убывающие силы, скрывая свои физические недуги. Всю жизнь архимандрит Игнатий проявлял стойкость и терпение, и даже при предсмертной гангрене, поразившей половину его тела, он сохранял аскетическую непритязательность и воздержанность быта.

Этот исключительный человек, подтвердивший свои слова словами святителя Игнатия (Брянчанинова) о том, что «Игнатий – человек разумный, добрый и благочестивый», был выбран Богом для исповедничества православия и монашества. Он всегда скромно считал себя «маленьким Игнатием» и избегал говорить о себе. Однако его немногочисленные высказывания были величественными: «Я не воин и не политик: моим оружием является сердце, а моей политикой – любовь. Да будет любовь наша во Христе во веки веков. Аминь!»

Архимандрит в своих трудах изучал жизнь русских святых, а также сравнивал современное монашество с белым духовенством. Он также писал о театре, обладал глубокими знаниями в области географии, военного дела и музыки. В своем пении предпочитал более строгое антифонное, или столбовое, выражение. Архимандрит был известен своими консервативными, монархическими и патриотическими убеждениями, а также опытностью в духовной сфере.

Признавая убывание религиозного участия, он считал, что монастыри остаются важными для общества и государства. Он считал, что закрытие монастырей может привести к утрате веры и нравственности. Он утверждал, что если люди соблюдали бы нравственные нормы, то не было бы столько преступлений, необходимости в больших расходах на полицию и тюрьмы, и общество было бы счастливее. Он считал, что человечество страдает из-за утраты религиозной веры. (РС. 1883. Т. 40. № 10. С. 266).

В 1869 году отец Игнатий противостоял проекту устройства Псковской епархиальной общины сестер милосердия, разработанному игуменьей Митрофанией (Розен). Он активно выступал против запрета на прием в монастыри тех, кто не служил в армии, и против лишения пенсии поступивших в монастырь. Он также отрицательно относился к проектам изменения монастырей и размещения при них благотворительных учреждений, убежденный, что это нарушает принцип невмешательства в дела земного мира, характерный для монашества.

Батюшка Игнатий был известен своим строгим образом жизни, скромностью, доброжелательностью и терпимостью к недостаткам других. Ему было присуждено несколько орденов, включая орден святой Анны 1-й степени к 25-летию его служения настоятелем (1883 год).

После Пасхи 1897 года архимандрит принял участие в ремонте придела в честь архангела Михаила, но заболел. Его духовник, иеромонах Варлаам (Никифоров), исповедал, причастил и дал последние обряды умирающему. 15 мая его посетил протоиерей праведный Иоанн Кронштадтский, который совершил молитву из канона на исход души. Архимандрит Игнатий скончался 16 мая 1897 года. Отпевание провели архиепископ Финляндский и Выборгский, а также епископ Гдовский.

Архимандрит Игнаий был похоронен в нижнем храме Воскресенского собора, рядом слева с клиросом. Над его могилой была установлена мраморная гробница с надписью: "Твой есмь аз, спаси мя". Во время разрушения собора в конце 1940-х - начале 1950-х годов останки батюшки Игнатия, вероятно, не были нарушены. Осенью 1996 года во время археологических раскопок они были обнаружены и перенесены для поклонения в церковь во имя преподобного Сергия Радонежского, которая воссоздавалась в Троице-Сергиевой пустыни.